Лондон, мать! Сага о современных женщинах - Дарья Протопопова
Перед Лилит стоит молодая женщина, ее волосы убраны в пучок, брови тонко выщипаны – явная фанатка своего дела. Веселым дискантом она щебечет:
– Да вы не стесняйтесь, я уже столько всего повидала, меня голыми попами и всем остальным не удивишь. Вы же к гинекологу ходите и не стесняетесь, а меня стесняться тем более не надо, внутрь я к вам не лезу.
Лилит всегда очень стеснялась гинекологов, даже женщин, но в Румынии у нее была знакомая врач, к которой она ходила много лет и уже почти перестала нервничать, раздвигая перед ней ноги. А в Лондоне до родов ее осматривала только медсестра, бравшая у нее мазок на раковые клетки: незабываемые пять минут ковыряния влагалищным расширителем и скобления в самом нутре, после чего хотелось забиться в угол и озираться оттуда озлобленными глазами. Ну, спокойно, спокойно, во время родов гораздо больше натерпелась! Студентов приводили смотреть, как у тебя матка раскрылась. Врач-мужчина роды принимал, ушивал тебе промежность. Впрочем, то была благородная миссия – рождение человека. А сейчас? Какой-то подпольный шугаринг. И ради кого?
Словно услышав ее мысли, косметолог, уже приступившая к процедуре, поинтересовалась, застыв на секунду со шпателем в руке:
– И для кого же мы решились на сей приятный сюрприз? Мужу на юбилей или подарок себе к пляжному сезону?
– Да уж какой пляжный сезон, – ответила Лилит, косясь на клейкую жидкость, грозившую капнуть со шпателя ей на ляжку. – В этом году не получилось. Разве что в саду в гамаке позагорать пару часиков.
На секунду задумавшись, стоит ли посвящать жрицу красоты в свои сокровенные тайны, она добавила:
– Для мужа делаю. Хочу его удивить.
– Вы не обижайтесь, – сказала косметолог, продолжая возить шпателем по интимным местам Лилит, – но мне наша общая знакомая по секрету рассказала, к чему именно вы готовитесь. Вы просто молодец! Жизнь коротка, и красота наша женская недолговечна.
От неожиданности Лилит поджала ноги. Зря она рассказала правду. Похвастаться приспичило! Уроженка Андорры всё еще скорбела по соседке, с болтовней о постельных утехах к ней лезть не хотелось. А здесь подвернулось любопытное ухо, жадное до подробностей. Не утерпела. Теперь это уже не просто невинный шугаринг, а шугаринг вперемешку с осуждающим взглядом косметолога. И неважно, что она назвала меня «молодцом». Никто так не осуждает женщину за измену, как другие женщины, тем более когда ты повернута к ним уязвимым местом. Единственный выход – признаться в своей слабости и несовершенстве.
– Да, ой-ой-ой! – заойкала отчасти от боли, отчасти, чтобы ее пожалели, Лилит. – Да, познакомилась, ой, я тут с одним человеком. Ай!
– Фу-фу-фу! – подула издалека на облысевшее место косметолог. – Чуть-чуть больно, но надо потерпеть. Рассказывайте, а на меня не обращайте внимания. Что за человек? Молодой? Красивый? Только скажите, что очень молодой и очень красивый: для старых и некрасивых на эпиляцию ложиться, мне кажется, совершенно излишне.
Лилит не хотелось рассказывать о Бенедикте, лежа голой, с задранными ногами. Тем более что его образ еще не устоялся в ее голове и тяжело поддавался словам. Она еще не решила для себя, какой он: хороший, плохой, красивый, мерзкий? Это покажет будущее, а пока легче поделиться уже отболевшим.
– С мужем мы давно как чужие, – начала она не раз рассказанную историю, первое время нелегко ей дававшуюся, но к этому моменту уже привычную и даже поднадоевшую ей самой. Пора уже добавить новую главу к этой сказке. Чем я, собственно, и занимаюсь. Сказка о спящей царевне, двадцать лет спустя. Злой колдунье можно было не волноваться: жизнь царевны оказалась отравленной не яблоком, а разочарованием в принце. Ай!
– Я больше не могу! – простонала Лилит сквозь сжатые от боли зубы.
– Фу-фу, – подула снова косметолог и для пущего эффекта помахала рукой над покрасневшим лицом клиентки. – Вы всё можете, вы сильная, вы вон, – она покосилась на растяжки на животе Лилит, – рожали. Сосредоточимся на муже. Он вам чужой, я вас прекрасно понимаю. У меня у самой муж. Продолжайте!
– Да, ну так вот… – Лилит сглотнула и решила вспомнить все прошлые обиды на мистера Ч., они вполне годились на роль горького обезболивающего. – Вы понимаете, такое ощущение, что я живу не со здоровым мужчиной в расцвете сил, а одна, или даже хуже, не одна, а с родителями. Если бы я жила одна, я могла бы делать что хочу, а так я живу как под домашним арестом. Мы едим вместе, смотрим телевизор вместе, чистим зубы вместе, а между тем за последние пять, если не больше, лет он вообще перестал воспринимать меня как женщину. Это, я знаю, прозвучит слишком упрощенно или банально, но по-другому я не могу это описать. Вот вам пример. Как-то раз я решила, что не буду винить во всем его и возьму инициативу в свои руки. Купила эротичные чулки, пеньюар и попросила мужа в этом кружеве меня сфотографировать. Так он знаете что сделал? Снял две фотографии на мой – мой! – телефон, потому что на его телефоне он хранить их якобы не может. Он, видите ли, тренер и на своем телефоне показывает клиентам правильные позы в пилатесе. Сфотографировал, сказал: «Ты мне и в старом белье нравишься» и пошел битву кулинаров на Netflix досматривать. А я как дура сняла белье, натянула опять хлопковые трусы и села думать, что делать с фотографиями в пеньюаре? Не в инстаграм же их вывешивать? Вот, слава богу (Лилит, как человек суеверный, задумалась, не грешно ли поминать господа в этом контексте, но, как обычно, речь опередила сознание), пригодились. Нашлась благодарная аудитория.
– А теперь еще и такая красота к пеньюару прибавится! – подхватила косметолог. Под конец процедуры она натянула медицинскую маску и теперь тяжело дышала над бедрами Лилит, с азартом высматривая уцелевшие волоски. – А насчет мужа всё ясно, надо нового искать. Жизнь коротка…
– Да, да, а мы кузнецы своего счастья, знаю, слышала, но он у меня хозяйственный! После битвы кулинаров в тот вечер, я до сих пор помню, он такую корейку ягненка запек, пальчики оближешь! Недавно новые кастрюли купил, медные, прочел где-то, что тефлоновые опасны для здоровья. И гостиную обставил, стол, обитый железом, в деревенском стиле, на каком-то сайте отыскал. Да что там – садовую мебель из мореной сосны своими руками смастерил! Я ему говорю: ты бы с таким вниманием мои руки рассматривал, как ты эти деревяшки изучаешь! А он мне: я же для тебя стараюсь! А мне не нужна мореная мебель, ай-ай-ай! – Она не вытерпела, села, выпрямив спину, и прикрылась халатом. – Мне нужно, чтобы меня целовали. Везде!
– Ну если везде, то придется еще чуточку потерпеть, голубушка. Поворачивайтесь на бок и примите позу эмбриона.
Лилит настолько устала от боли, напряжения, вспомненных обид и обыкновенного смущения, что без сил свернулась в комочек и уставилась на внушительных размеров лампу, освещавшую прикроватный столик. Красный шелковый абажур и белая фарфоровая ножка в виде полуобнаженной нимфы, заплетающей волосы, – детали интерьера подбирали здесь, видимо, с намеком. Ей вспомнилось, как она попала в салон эпиляции в свой первый приезд в Лондон: искала дом поэта и художника Уильяма Блейка, а обнаружила салон Ministry of Waxing82. Рядом с табличкой «Здесь жил Уильям Блейк» висела реклама полного преображения – и лобковой части клиента, и его личности в целом: «From a wild berry to a smooth cherry!»83 Впрочем, за входом в салон действительно оказалась дверь в музей поэта: комнаты его располагались над салоном, на втором этаже. Блейк, проповедник свободной любви, божественного Эроса, возможно, сам бы одобрил это соседство. «Art thou a flower? art thou a nymph? I see thee now a flower, now a nymph! I dare not pluck thee from thy
